Маленькая баба яга

Посреди избушки стояла девочка. А в углу избушки примостилась маленькая метла с молодыми ивовыми прутьями. На столе уютно исходил паром большой кофейник. Подле него притулилась толстая книга с двумя скрещенными метлами на переплете. На дверной притолоке сидел большой ворон. Девочка тряхнула волосами. И, словно подражая ей, тряхнула своей ивовой «шевелюрой» маленькая метла в углу. Ожил пар над кофейником.

Кофейник даже хлопнул крышкой, выпустив очередной ароматный виток.

— Значит, так, — сказала девочка. — Жила-была я...

— Что же ты делаешь! — раздался чей-то возмущенный Голос. — В мире столько сказок, что можно запутаться. Поэтому у каждой сказки, хотя бы для начала, должен быть свой Голос. Вот я и начну эту историю:

Когда-то, давным-давно...

— А попозже нельзя?

— Ах, ну конечно можно! Когда-то, совсем недавно...

— Как же это «когда-то» и «совсем недавно»? — возмутилась девочка.

— Ну, хорошо, хорошо, — сдался Голос. — Просто однажды жила-была маленькая Баба Яга. И она...

— Вот я и говорю, — перебила девочка. — Жила-была я!

— Но мы хоть узнали, кто ты! — не без раздражения на строптивую героиню заметил Голос. — Затем: тебе лишь сто двадцать два, сто двадцать третий, а это все равно, что обыкновенной девочке двенадцать, тринадцатый. Ну, вот, кажется, мы и начали!

— А я? — встрепенулся ворон на притолоке. — Между прочим, я тоже жил да был.

— Ах, да! — спохватился Голос. — Еще ворон Абрахас.

И тут в воздухе появился тюбик с открытой горловинкои и из него выдавился на пол избы столбик черной краски. Столбик замер в вертикальном положении, потом чуть-чуть согнулся и приобрел очертания старой полусогнутой ведьмы.

— Ну, без нее можно было бы и обойтись! — словно развел руками Голос. — Румпумпель, родная тетка маленькой бабы Яги. Она и явилась по-родственному: даже не постучавшись, и даже не в дверь. Должен сказать, что черным у Румпумпель всегда оставалось только ее нутро, а так...

Черный силуэт старой ведьмы тут же оброс яркой одеждой. На цепочке, перекинутой у Румпумпель через шею, болтались огромные очки.

— Очковая ведьма! — прокомментировал Голос. — Подсматривает и доносит. Ну, вот, я закончил, — Голос облегченно вздохнул. — А дальше — как знаете!

На мгновение в очках, болтающихся пока на груди Румпумпель, возникли собственные остренькие зрачки, которые тут же обшарили всю избушку и исчезли в переблеске стекол...

Румпумпель вздела очки на нос, повертела головой, и в ее руках появилась огромная, старая, лохматая метла. Румпум-пель стукнула метлой об пол и строго посмотрела на маленькую Ягу:

— Як тебе прямо от главной ведьмы. В следующую полночь — твой экзамен на настоящую Бабу Ягу. Главная надеется, что ты окажешься хорошей ведьмой.

Маленькая баба Яга скромно потупилась.

— О! — окинула Румпумпель взглядом стол. — Ты еще даже не прикасалась к учебнику! А уже наступила пятница. Ты что, не знаешь, что в пятницу у нас воскресенье и ни одна ведьма — тем более начинающая! — не имеет права ни учиться, ни колдовать! Просто не понимаю, как ты выйдешь из положения.

Румпумпель вздохнула с притворным участием и протянула руку к маленькой метле:

— Чтоб ты не наделала глупостей, я у тебя пока заберу метлу.

Но маленькая метла строптиво топнула своим черенком и отскочила в сторону. Тогда старая ведьма повелительно указала своей метле на маленькую. Большая метла подскочила к маленькой и запустила свои толстые прутья в ее тоненькие, с явным намерением хорошенько их пощипать.

Но вместо этого толстые прутья частично остались в «шевелюре» маленькой метлы, как ее боевой трофей, и маленькая стала гонять большую.

Завопив, Румпумпель ухватилась за черенок своей метлы и стала вместе с ней летать по избушке, стукаясь обо все углы и по ходу руша полки с посудой.

В битву включились столовые предметы: деревянные ложки, носясь за Румпумпель, громко стучали у одного ее уха, ножи лязгали — у другого, билась посуда... А маленькая метла колотила в это время Румпумпель по чем попало.

Наконец, старая метла вместе с вопящей старой ведьмой устремилась в широко распахнутую черную топку печи, и обе там исчезли.

— Вылетела в трубу! — констатировал ворон Абрахас и налил себе чашечку кофе из кофейника.

— И в нечищенную! — вздохнула маленькая Яга, поглаживая свою метлу по еще взъерошенным прутьям.

— Будет мстить! — мрачно сказал Абрахас и с явным неодобрением посмотрел на беспорядок в избушке.

— Надо же прибраться! — спохватилась маленькая баба Яга. — Чтобы все, как у людей!

 

Она засучила рукава, и по ее повелительным жестам все вещи начали занимать положенные им места. А чтобы им веселее это было делать, маленькая Яга напевала:

В результате этих ссор выметай из дома сор.

Будь ты трижды чародей, делай все, как у людей!

А ведь мы ведьмы!

Воскресенье нам дано, только в пятницу оно: на метле не полети, только пол метлой мети!

А ведь мы ведьмы!

И все вещи танцевали вокруг маленькой Яги. Танцевала и метла, заметая в угол осколки разбитых тарелок, которые тут же исчезали, словно таяли в воздухе.

— Теперь я должна проглотить эту книжку в один присест!

Маленькая баба Яга уселась за стол и пододвинула к себе толстый учебник.

— Разрежь на кусочки, легче будет глотать, — деловито посоветовал Абрахас.

Маленькая баба Яга отмахнулась:

— Лучше закрой ставни. Пятница же! И выпусти из шкатулки всех светлячков.

Абрахас снял с одной из полок шкатулку и выпустил на волю целый рой светлячков. Они расположились красивым узором на потолке и засияли, как люстра.

На фоне огромного диска луны на хромающей в воздухе, общипанной метле летела Румпумпель, оставляя за собой, как выхлопы, облачка черной сажи. Зато одежда ее постепенно очищалась.

Румпумпель оглянулась, направила метлу так, что вся сажа сме-лась в черное облако, взбила его, придав облаку форму мохнатого, но удобного кресла, и уселась в это кресло. Посмотрела вниз на избушку маленькой Яги.

Там уже были закрыты все ставни и избушка казалась совершенно темной. Румпумпель подозрительно покосилась на луну, дунула на нее, отчего луна уменьшилась и притушила свою яркость. И тогда стало видно, что сквозь щели ставен из избушки пробивается свет.

Румпумпель провела пальцами по дужкам своих очков от ушей к стеклам, и очки раздвинулись, как бинокль. Вернее, перед основными стеклами стало возникать бесконечное множество точно таких же.

Они уже вот-вот должны были соприкоснуться с избушкой маленькой Яги, когда по знаку Румпумпель рассыпались и с легким звоном прильнули ко всем щелям избушки. Они поблескивали, как стеклянные бабочки в тусклом лунном свете. А в двух линзах очков самой Румпумпель возникли две маленькие Яги, склонившиеся за столом над книжкой.

— Зубрит! — задохнулась от злости старая ведьма. — В пятницу-то!

Перед маленькой Ягой уже была раскрыта не первая страница учебника.

Яга провела взглядом сверху вниз по странице. И страница стала чистой, как будто все, что на ней было начертано, мгновенно переместилось в голову усердной ученицы. Одновременно с этим кто-то озорно провел пальцем по клавиатуре фортепиано от верхнего «до» до нижнего.

Маленькая Яга перевернула теперь уже чистую страницу и скользнула глазами по другой снизу вверх. Одновременно кто-то провел пальцем по клавиатуре от нижнего «до» до верхнего. И эта страница стала чистой.

На следующей странице была картинка: болотце, затянутое трясиной, и над ним тучка. А из тучки в болотце, вместо дождя, сыпались маленькие лягушки.

— Пригодится! — сказала Яга, и картинка исчезла, проглоченная ее взглядом.

Все быстрее маленькая Яга листала страницы, делая их чистыми. Все быстрее звучал перебор фортепиано от «до» до «до». Но вдруг что-то застопорилось.

Маленькая Яга уже медленно провела взглядом по очередной странице сверху вниз, и фортепиано уже зазвучало не перебором, а отдельными нотами.

Потом Яга провела глазами по этой же странице снизу вверх, и страница почти целиком снова заполнилась. Но упорная ученица еще медленнее стала вести глазами сверху вниз. Медленно зазвучало и фортепиано. И снова — но уже очень медленно — стали исчезать со страницы строчка за строчкой. Наконец, маленькая Яга устало откинулась на спинку стула.

Абрахас услужливо пододвинул к ней чашечку дымящегося кофе. Яга залпом ее осушила и захлопнула учебник.

— Хватит! — сказала она. — Нельзя же, в конце концов, так много знать!

И тут в дверь постучали.

Тихо позванивали стеклышки, облепившие стены избушки. И в окулярах очков Румпумпель возникла открывающаяся дверь избушки. В одном окуляре отразилась девочка, в другом — мальчик...

На пороге перед маленькой Ягой стояли, взявшись за руки, мальчик и девочка.

Мальчик устало поставил на пол пустую корзинку для грибов. Девочка сделала книксен, а мальчик сказал:

— Здравствуйте. Мы, кажется, заблудились. Это моя сестра Врони, а я Томас.

— Мы искали укромное место, где бы можно было спрятать на время нашего бычка Корбиниана, — вздохнула девочка. — Вы не могли бы нам помочь?

— Сначала — горячее молоко! — распорядилась маленькая Яга.

Стулья сами подскочили к Томасу и Врони, усадили их на себя и пододвинули к столу.

С полки сами слетели две чашки. Маленькая Яга схватила кофейник.

— Здесь же кофе! — попытался остановить ее Абрахас.

Но из носика в чашки детей полилось белое-пребелое молоко.

— А тебе — пожалуйста! — усмехнулась Яга. И из того же носика плеснула в чашечку Абра-хасу черного-пречерного кофе.

Ворон поаплодировал крыльями:

— Кажется, мы действительно чему-то научились сегодня!

— Так что бычок Корбиниан? — поинтересовалась маленькая баба Яга.

— Его завтра зарежут! — всхлипнула Врони.

— Не реви! — прикрикнул на нее Томас. — Понимаете, — обратился он к маленькой Яге, —наш отец отдает его для премии лучшему стрелку. Завтра их праздник. И нашего Корбиниана зарежут и съедят.

— А он маленький и ласковый, — снова всхлипнула Врони.

— А если все промахнутся?

— Исключено! — почти по-взрослому вздохнул Томас. — У нас в лесу появился новый лесничий, очень злой и очень меткий.

— Ступайте домой и ни о чем не думайте. Я побываю на вашем празднике! А сейчас светит луна и Абрахас вас проводит.

Яга кивнула на стоящую у двери корзинку:

— Грибы свои не забудьте!

Вокруг избы носились стекляшки, встревоженно, но не очень громко звеня. Румпумпель вскочила со своего «кресла», перемешала его метлой и стала наметать на луну. Луна скрылась в этом черном облаке, и наступила полная темнота...

Томас взялся было за ручку своей пустой корзинки. Но теперь корзинка была доверху наполнена боровичками.

На мгновение у всех боровичков появились лукавые глазки, они сняли шляпки и вежливо поклонились сначала Врони, потом Томасу. И тут же вновь превратились в обыкновенные грибы.

— Донесете? — улыбнулась маленькая баба Яга. — А то они сами могут добежать: у них крепкие ножки.

— Уж как-нибудь! — солидно ответил Томас.

Абрахас распахнул перед детьми дверь и тут же захлопнул ее.

— Ночь — темнее моего крыла! — сказал он.

Маленькая Яга пошарила в печке и достала оттуда длинную, явно давно погасшую головешку. Она пристально посмотрела на головешку, глаза ее сверкнули. И головешка тут же занялась ровным факельным пламенем.

— Ого! — восхитился Абрахас. — Тоже из учебника?

— Из учебника?! — презрительно оттопырила губы маленькая Яга. — Это — талант!

Она гордо задрала носик и протянула головешку Томасу:

— Когда выйдешь, отпусти.

Факел сам полетит впереди и доведет вас до ваших дверей. До утра!

Дети шли за медленно летящим впереди них факелом.

В стороне от дороги, тенью, метнулась на хромающей метле Румпумпель. Она обогнала детей и притаилась на обочине за деревом. Когда факел с ней поравнялся, Румпумпель высунула из-за дерева свой длинный нос и изо всех сил подула на огонь.

Но вместо того чтобы погаснуть, язык факела метнулся в сторону Румпумпель и лизнул ее длинный нос.

С воплем Румпумпель рухнула за дерево.

— Ты что-нибудь слышал? — встревожилась Брони.

— Ветер! — успокоил ее Томас.

Утром маленькая Яга летела на своей метле над лесом. На плече у нее сидел Абрахас. За лесом вставало солнце.

— Какое утро! — восхитилась Яга.

— А внизу кто-то плачет, — сказал Абрахас.

Маленькая Яга посмотрела вниз. На лесной просеке сидели две старушки с платочками на головах подле огромной пустой корзины и горько плакали, утирая кулаками слезы.

Яга медленно направила метлу вниз и приземлилась неподалеку от просеки, но в чаще. Соскочив с метлы и остановив ворона, который увязался было за ней, Яга вышла на просеку к старушкам:

— Кто вас обидел?

— Ах, девочка! — всхлипнула одна старушка. — Это все новый лесничий.

— Да, да, — подхватила другая. — Мы собираем на зиму хворост, чтоб не замерзнуть, а он весь хворост вывалил из корзины и сказал, что посадит нас в тюрьму.

— Ему что, хвороста жалко? — удивилась Яга.

— Он злой! — снова всхлипнула первая старушка. Рядом с корзиной лежала вываленная из нее куча хвороста.

— Ладно! — сказала Яга. — Ступайте домой и ждите на крылечке свой хворост. Оставьте только корзину и платочек на голову.

Одна из старушек сняла с себя и отдала Яге платочек, и обе скрылись в лесной чаще. И тут же к Яге подлетели Абрахас и метла.

Куча хвороста сама уложилась в пустую корзину, ворон ее утрамбовал, метла намела еще большую кучу опавших ветвей и коры, и эта куча тоже сама собой перекочевала в корзину. Теперь корзина была полной и почти неподъемной для обыкновенного человека.

Ворон и метла снова исчезли, притаившись в кустарнике, а маленькая Яга, надвинув на глаза старушечий платочек, уселась на пеньке возле корзины.

Раздался хруст тяжелых шагов по валежнику, и перед Ягой остановились высокие, громадного размера охотничьи сапоги.

Яга из-под платочка вскинула вверх глаза и увидела перед собой молодого человека, одетого в коричневый кафтан. Лицо у него было похоже на неотесанное полено, через плечо была перекинута двустволка, а в короткополую шляпу вставлено фазанье перо.

Это был лесничий.

— Ну, — сказал он грубым, хриплым голосом. — Еще одна явилась воровать хворост? Вываливай свою корзину сейчас же, а не то я тебе помогу!

— Помоги, пожалуйста, бедной старой женщине, — прошамкала Яга, подражая старушкам.

Лесничий с трудом приподнял корзину, и вдруг...

Корзина очутилась у него на спине, а сам он был вынужден согнуться под ее тяжестью.

— Это что такое?! — рявкнул было лесничий и неожиданно совершенно другим голосом сказал: — Ах, матушка, ты, конечно же, устала. Садись, пожалуйста, верхом на корзину.

Маленькая Яга не заставила себя долго упрашивать. Она легко взлетела и уселась верхом на корзину, отчего лесничий вынужден был согнуться еще ниже.

Ворон Абрахас пристроился на ее плече.

— Ну-ка, потолстей на время! — приказала ему Яга.

Абрахас немедленно потолстел, и лесничий почти клюнул носом землю. А маленькая метла, выскочив из кустов, так шлепнула лесничего пониже спины, что он побежал рысью.

По обеим сторонам от них, прячась за деревья и поблескивая в лучах восходящего солнца, мчались подглядывающие стеклышки ведьмы Румпумпель...

Маленькая Яга, видимо, решила поначалу для наказания просто погонять грубияна по лесу. Он со своей ношей то продирался сквозь чащу, то спускался в овраги, то кружил вокруг одной и той же поляны. С лица его катился крупный пот, язык вывалился, глаза выпучились, ружье волочилось где-то сзади и путалось в ногах, шляпа застряла на каком-то суку, а метла своими шлепками не давала ему сбавить темпа.

Наконец, они стали взбираться на крутой пригорок, на вершине которого стоял бедный, но аккуратный домик и на его крыльце сидели обе старушки.

— Ничего не понимаю! — бормотал своим грубым голосом лесничий. — Хочу сказать одно, говорю другое, сделать одно, а делаю совершенно обратное! Это что же, я так на всю жизнь и останусь хорошим?

— А чем плохо? — свесилась к его уху маленькая Яга.

— Это мне не свойственно! — почти прохрипел от усталости лесничий. — И потом, быть хорошим, оказывается, тяжело!

И он руками подправил сползающую со спины корзину.

Остановившись как вкопанный перед возникшими вдруг перед ним старушками, лесничий вдруг рявкнул:

— Что?! Значит, я для вас так старался, старые хрычовки?

Маленькая Яга сверху с удивлением посмотрела ему в затылок и развела руками. И лесничий другим голосом почти запел:

— Вот, мои милые, я и притащил вам ваш хворост, могу то же самое делать каждый день. И даже просить меня не надо об этом! А не нарубить ли мне вам его и не сложить ли аккуратно в кладовку?

— Будем очень вам признательны! — сказали старушки и протянули ему топор.

Маленькая Яга соскочила с корзины. Лесничий вывалил на землю хворост, мгновенно порубил его и перетаскал в кладовку. Потом достал из кармана часы и заорал не своим голосом:

— Я же опаздываю на праздник стрелков! А еще надо к обеду успеть зажарить бычка Корбиниана!

И, схватив свою двустволку, он помчался прочь с пригорка.

Не находя слов благодарности, старушки низко поклонились маленькой Яге. Помахав им, маленькая Яга забежала за домик, где ее уже поджидали метла и Абрахас. Яга вскочила на метлу, ворон пристроился сзади, и они помчались в том же направлении, куда скрылся лесничий.

На большой поляне толпились нарядные люди. Повсюду на столбах висели гирлянды, звучала веселая музыка, мелькали даже карнавальные костюмы. Поэтому никто не удивился, что в толпе разгуливает девочка с вороном на плече.

Но вдруг заиграли охотничьи трубы и в центре поляны появилось шествие. Впереди шел старшина с тамбурмажорским жезлом в руке. За ним плелся увитый разноцветными лентами бычок Корбиниан. У него то и дело подламывались все четыре ноги, поэтому с боков его поддерживали заплаканные Томас и Врони. А сзади, в лихо заломленных шапочках с фазаньими перьями, с ружьями за плечами выступали участники стрелкового состязания.

На краю поляны, в кроне развесистого дерева, притаилась Румпумпель. В стеклах ее очков мелькали и флажки, и гирлянды, но главным образом в них отражалась маленькая Яга с Аб-рахасом на плече.

— Нуте-с, нуте-с, — бормотала Румпумпель. — Посмотрим, что эта девчонка еще выкинет!..

— ...Так вот! — заканчивал свою речь на поляне старшина стрелков. — Кто собьет с первого раза эту птичку... — Он указал на высоченный шест, увенчанный чучелом орла, — тот получит в награду живого бычка по кличке Корбиниан. И, разумеется, может делать с ним все, что угодно!

Стрелки весело подмигнули друг другу и некоторые даже облизнулись в предвкушении вкусного обеда.

А Корбиниан печально возвел глаза к небу.

— Но где же наш новый лесничий, лучший стрелок округи? Первый выстрел по жребию за ним!

Все повернулись к лесу и приставили к глазам ладони козырьком. А к поляне во весь дух мчался лесничий, размахивая своей двустволкой.

Конечно же, маленькая Яга намного его опередила на своей метле.

— А где же наша вчерашняя хозяйка? — буркнул Томас сестре.

— А может, она...

— Нет! — перебил Томас, даже не дослушав. — Волшебники никогда не опаздывают!

Брони вздохнула:

— Добрые всегда чуть-чуть опаздывают. У них столько добрых дел по дороге!..

Лесничий стоял, широко расставив ноги, и целился в чучело.

— Смотрите все! — хвастливо крикнул он. — Стреляю дуплетом! Сейчас из этого орла полетят пух и перья!

— Ни пуха тебе, ни пера! — тихо, но ехидно пожелала ему маленькая Яга.

И только лесничий одновременно спустил оба курка, как на короткое мгновение стволы его двуствольного ружья чуть-чуть разошлись в разные стороны. Прогремел выстрел, но два облачка от зарядов пронеслись по обе стороны от чучела, даже не задев его. От удивления у лесничего глаза вылезли на лоб.

— Бывает! — сказал старшина стрелков. — Теперь я попробую выбить из чучела эти самые пух и перья.

— И тебе ни пуха, ни пера! — процедила сквозь зубы маленькая Яга. — Да и всем вам, охотнички... до вкусного обеда!

— Проклятая девчонка! — бесновалась Румпумпель в своем убежище на дереве. — Чтобы настоящая Баба Яга натворила за одну ночь и утро столько добрых дел?! Позор! На второй год ее!..

А на поляне чучело орла красовалось на прежнем месте. Все стрелки стояли, понуро опустив головы и уткнув ружья стволами в землю. Было совершенно ясно, что никто из них не попал в цель.

— Какой стыд! — упавшим голосом прошептал старшина.

И все стрелки густо покраснели, словно их лица одновременно мазнули красной краской.

— Пускай выстрелит маленький Томас! — звонко крикнула Яга.

— Но у него нет ружья! — возразил старшина.

— Дай ему свое! — распорядилась Яга.

Старшина покорно протянул Томасу ружье. Томас вскинул ружье и сощурил один глаз, прицеливаясь. Маленькая Яга тоже сощурила один глаз и шепотом подсказала:

— Чуть повыше!

Томас поднял прицел чуть повыше.

— И... пусть твой выстрел совершит еще одно чудо! — пожелала ему Яга.

Томас выстрелил.

— Ура! — закричали в толпе. — Самый меткий стрелок — Томас!

— Он честно заслужил своего Корбиниана!

— Смотрите! — крикнул кто-то. — Он еще и фокусник!

Над шестом парило ожившее чучело орла.

Абрахас ласково погладил крылом голову маленькой Яги, сорвался с ее плеча и взмыл к орлу. В воздухе они пожали друг другу крылья. Опускаясь, Абрахас увидел, как, взявшись за руки, маленькая Яга, Томас и Врони отплясывали вокруг счастливого бычка Корбиниана. И еще он увидел, что за цветной гирляндой притаились подсматривающие стеклышки Румпумпель. Абрахас тряхнул гирлянду и стал гоняться за увертывающимися стеклышками. Догнав одно из них, Абрахас ударил его клювом. Стеклышко треснуло паутинкой и со звоном рассыпалось.

Треснуло паутинкой и со звоном рассыпалось одно из стекол в очках самой Румпумпель, вздетых на ее длинный нос.

Румпумпель поспешно провела от носа к ушам по дужкам очков, как бы складывая их. Но в оставшемся стекле мелькнуло изображение летающего Абрахаса, и это стекло тоже треснуло и рассыпалось. А в пустую оправу стали стремительно возвращаться все стеклышки, но теперь это были сверкающие острые осколки.

Румпумпель вопила, отбиваясь от них, пока не догадалась сорвать с носа оправу и повесить ее на ближайший сук. И осколки, словно осы вокруг гнезда, стали виться вокруг оправы.

А Румпумпель вскочила на метлу и повертела головой:

— Какой ужас! Я теперь почти ничего не вижу. Но все равно, к главной ведьме, да поживее! — скомандовала она метле.

Хромающая метла рванулась в лесную чащу и тут же запуталась своими прутьями в разлапистой сосне. Пытаясь освободиться, она окончательно запуталась да еще прилипла к смолистому сосновому стволу. — И Румпумпель пришлось ее отдирать, упершись обеими ногами в ствол. Но когда она отодрала метлу от ствола, то сама прилипла к нему подошвами башмаков. Теперь метла рывками пыталась отодрать вцепившуюся в ее черенок Румпумпель. Когда это удалось, то на смолистом стволе остались еще несколько прутьев от уже пощипанной метлы и один башмак старой ведьмы.

Метла с оседлавшей ее Румпумпель снова рванулась в чащу, и они обе со всего маху врезались в ветвистый дуб. Дуб гневно тряхнул всеми ветвями, и на Румпумпель обрушилось столько желудей, что она тут же оказалась погребенной вместе с метлой в желудевом сугробе...

Расправившись с подсматривающими стеклышками, Абрахас как ни в чем не бывало уселся на плечо маленькой Яги.

А на поляне под музыку кружился большой веселый хоровод негритят, турок в тюрбанах, размалеванных индейцев. В центре хоровода выделывал смешные курбеты бычок Корбиниан.

— Откуда у нас столько негритят, турок и индейцев? — удивился Абрахас.

— Карнавал! — объяснила маленькая Яга.

— А что это такое?

— Ну... это когда каждый притворяется не тем, кто он на самом деле.

— Нехорошо, обман! — покачал головой ворон.

— Зато весело! Но, кажется, я придумала кое-что получше... Лети вперед и пригласи всех зверей на лесной карнавал. Пусть соберутся у моей избушки.

Ворон снялся с ее плеча и улетел, а маленькая Яга стала незаметно пробираться к лесу, где под одним из деревьев уже нетерпеливо прыгала ее метла.

Пролетая над лесом, Абрахас заметил шевелящуюся у подножия дуба желудевую кучу. Ворон опустился пониже и увидел, что из кучи высунулся длинный нос старой Румпумпель. Абрахас пребольно клюнул этот нос, и нос поспешно спрятался обратно в куче. Абрахас вспорхнул на дубовую ветку, попрыгал по ней и присыпал Румпумпель еще порядочным количеством желудей...

На опушке перед домиком маленькой Яги расположились звери. Зайцы смешались с оленями, ежами и белками. Волк, лиса и медведь сидели отдельно. Перед ними на крыльце стояла маленькая Яга с Абрахасом на плече.

— Значит, так!— сказала Яга. — Карнавал...

— Да знаем, знаем, — перебила ее лиса. — Я надену маску с утиным клювом.

— Я привяжу себе крылышки! — съязвил грузный медведь.

— А я — заячьи уши! — гоготнул волк.

— Нет! — топнула ногой маленькая Яга. — Мне надоело встречать в лесу сплошные звериные морды. Одного волка от другого не отличишь! Кто задрал овцу или зайца — неизвестно. Вместо морд я наколдую вам лица! Это будет наш лесной карнавал.

— Надеюсь, временно? — вставила лиса.

— Навсегда! — отрезала маленькая Яга. — По крайней мере, каждого зверя можно будет узнать в лицо!

Маленькая Яга зажмурилась. А когда она открыла глаза... у всех зверей вместо морд были уже лица. Примерно как у людей, когда в человеческих чертах можно угадать то волка, то лису, то медведя, то зайца.

— Ну, вот, — ласково потрепала Яга волка по его загривку. — Теперь ты уже не будешь на всех смотреть волком.

— А как же? — всхлипнул волк.

— Н-ну... как-нибудь иначе! Я еще подумаю. И вот что, — строго оглядела всех Яга. — В нашем лесу есть друг друга запрещено!

Она взмахнула рукой, и над всеми расходящимися от домика просеками возникли круглые запрещающие знаки. На одном красной полосой был перечеркнут ощеренный волчий профиль, на другом разинутая прямо на нас пасть медведя, на третьем мордочка лисы, облизывающая свой нос.

Олени заулыбались, зайцы запрыгали, и у всех зайчат на радостях уши сами собой завязались бантиком.

А над лесом уже взошел край сияющей луны. Маленькая Яга вздохнула:

— Мне пора!

— Экзамен? — участливо спросил ворон.

Яга кивнула. И добавила, показав на зверей:

— А эти пусть поводят хоровод, дружно взявшись за лапы. Проследи!

И она вскочила на свою метлу.

— Ты сделала столько хорошего, что тебя и без экзамена можно считать хорошей ведьмой! — сказал Абрахас.

— Если тетка Румпумпель не донесет, что все это было в пятницу! — снова вздохнула маленькая Яга. Она явно волновалась.

— Будем надеяться! — не без лукавства сказал ворон и помахал крылом вслед взмывшей над лесом маленькой Яге.

...На лесной поляне, за плоским травянистым холмом, как за столом зеленого сукна, восседали ведьмы. В стороне высились их метлы, сложенные в пирамиду, как солдатские ружья. Рядом с ведьмой туманов, укутанной колышущимися туманными шарфами, сидела ведьма в балахоне, который все время раздувался изнутри.

— Ах! — сказала ведьма туманов соседке. — У вас плащ подбит ветром!

— Конечно! — огрызнулась соседка. — Я ветровая ведьма!

— Но от вас дует, и мои туманы могут рассеяться. А они так хорошо мешают людям видеть друг друга!

— Можете пересесть! — буркнула ветровая ведьма и нарочно приоткрыла свой балахон в сторону ведьмы туманов, отчего шарфы на ней заколыхались еще сильнее.

Похожая на жабу болотная ведьма щелкнула замочком своего ридикюля, достала платок и разложила его на холме перед собой. Платок мгновенно обернулся затянутым тиной болотцем с камышами по краям. Болотная ведьма потерла руки и проквакала:

— Мы — болотные! Без болота жить не можем, даже с собой носим!

Выше всех восседала главная ведьма. Несмотря на тщательную прическу, она была самой уродливой и страшной. Перед ней и приземлилась маленькая Яга на своей метле. Главная брякнула колокольчиком.

— Экзамен! — возвестила она. — Вопросы?

— Вот мое болото, — проква-кала болотная ведьма. — Ответь, чего в нем не хватает? Только отвечай без слов!

Маленькая Яга улыбнулась и сосредоточила свой взгляд повыше болотца. Над болотцем тотчас возникла тучка и из нее, как дождь, посыпались лягушата. Короче, все было точно так, как на картинке в учебнике.

— Ставлю тебе пятерку с плюсом, минусом, умножением и делением! — восторженно выложила все свои арифметические познания болотная ведьма.

И тут из чащи леса показались Румпумпель и ее общипанная метла. Обе были перепачканы смолой, то и дело прилипали друг к другу, и было непонятно, кто кого тащит — то ли метла Румпумпель, то ли Румпумпель метлу.

Румпумпель с раздражением швырнула метлу в общую пирамиду, близоруко прищурилась, но безошибочно определила главную и кинулась к ней. Припав к ее уху, Румпумпель что-то яростно зашипела.

Половина прически главной ведьмы над ухом, в которое шипела Румпумпель, встала дыбом.

— Не может быть!— воскликнула она, и глаз ее с этой стороны стал квадратным от ужаса.

Румпумпель кинулась к другому уху главной и зашипела что-то и в это ухо. У главной встала дыбом вторая половина прически, и второй глаз превратился в ромб острыми концами кверху и книзу.

— И все в пятницу?! — воздела руки главная. — Этого еще нам не хватало!

Она стукнула кулаком по зеленому холму так, что болотце перед болотной ведьмой подпрыгнуло и расплескалось.

— На второй год! — заорала она на маленькую Ягу. — А у нас год длится сто лет. Может, к двухсот двадцати двум и поумнеешь!

— А что, собственно, я такого сделала? — вздернула носик маленькая Яга, проявляя характер. — Вы же сами надеялись, что я окажусь хорошей ведьмой. Вот я и старалась сделать побольше хорошего.

Среди ведьм поднялся галдеж.

— Тихо! — прикрикнула на них главная.

Она пригладила свою вздыбленную прическу, и оба глаза ее стали снова круглыми, как и положено глазам.

— Хорошая ведьма та, которая делает только плохое, — почти мягко обратилась она к маленькой Яге. — А ты оказалась плохой ведьмой, потому что делала только хорошее. Признайся, что ты это делала через силу, потому, что все не так поняла. И с ведьмами случается!

— Нет, — упрямо помотала головой маленькая Яга. — Мне почему-то очень нравится делать хорошее!

Все ведьмы завизжали, а у главной снова встала дыбом прическа и один глаз опять превратился в квадрат, а другой в ромб. У нее даже раскрылся рот, но она так и не нашлась, что сказать.

Нашлась, что проквакать, болотная ведьма:

— В болото ее!

— Нет! — взвилась ветровая. — В костер! А я раздую! И пусть сама натаскает себе хворост!

— Это и будет экзамен! — ликующе взвизгнула Румпумпель. — Зло не тонет и не горит!

— Да, — подтвердила главная. — Так уж повелось. Вот мы тебя и проверим.

— Ах, не горит?!

Маленькая Яга вскочила на свою метлу, подлетела к пирамиде ведьминских метел, сверкнула глазами...

И все метлы занялись в один миг бушующим пламенем.

Ведьмы завыли так, что маленькая Яга, зажав уши, стремительно взвилась почти под самые облака. Оттуда она увидела, как все ведьмы бегали вокруг костра, пытаясь выхватить из него хоть одну метлу. Но бушующий огонь не подпускал их к себе.

А ведьма туманов разматывала свои шарфы, напускала на все это безобразие туман.

Маленькая Яга грустно летела над лесом. К ней на плечо сел Абрахас.

— Я все видел, — уважительно сказал он. — Ты молодец! Но хищники грустят. Может быть, им вернуть их морды?

— Ни в коем случае! — встрепенулась маленькая Яга. — Ни морд, ни клыков! Хищников надо держать в руках.

Она ускорила полет и приземлилась у своей избушки.

Звери с лицами вяло и неохотно водили хоровод, явно не доверяя друг другу. В воздухе тоскливо висела комариная музыка.

— Это что такое? — напустилась на всех Яга. — Ну-ка, музыку повеселее!

Откуда-то грянула веселая музыка, маленькая Яга включилась в хоровод, звери взялись за лапы, а маленькая Яга запела:

Кто б ты ни был — белка, заяц,

волк, медведь или барсук, удирая и кусаясь, неуютно жить в лесу!

Пусть усвоят это птицы, лоси, лисы и бобры.

А затем, как говорится, — будьте добры!

Посмотрев на понурившихся хищников, она покачала головой и добавила:

УЖ БУДЬТЕ ДОБРЫ!